— Заваривал эту кашу порученец главкома, пусть порученец главкома и начинает ее расхлебывать! — сказал генерал. — Был бы ты постарше и поопытней — полетел бы с ними. А так — проводи, скажи добрые слова от моего имени, короче, подними боевой дух!

Группа собралась на испытательном аэродроме Раменское, которым пользуется авиация МО, МВД и ФСБ. Семь человек расположились в вестибюле служебного здания, они сидели в стандартных аэропортовских креслах для пассажиров, большие рюкзаки и сумки стояли рядом, некоторые положили на багаж ноги в высоких шнурованных ботинках. Четверо были в армейском камуфляже, двое в зеленой спецформе и жилетах разгрузки, все с пистолетами на ремнях, а «зеленые» еще и с автоматами. Седьмой член группы резко отличался от остальных — в каком-то охотничьем комбинезоне и гораздо старше по возрасту, он казался случайным пассажиром, ненароком оказавшимся в компании военных.

— Давайте познакомимся, товарищи, — поздоровавшись и представившись, сказал Ерманов.

— Старший группы майор Сизенко! — вскинул руку армеец с волевым лицом и неожиданной ямочкой на подбородке. — Военная контрразведка!

— Капитан Рощин, — отрекомендовался его сосед. — Коллега майора.

— Подполковник Цепаев, — чуть приподнялся худощавый мужчина в камуфляже. — РВСН.

— Майор Намётышев, ракетчик, — кивнул коренастый сосед Цепаева.

— Журавлёв, Юрий Захарович, инженер, — встал «охотник», интеллигентный человек с залысинами, увеличивающими и без того высокий лоб. Он явно чувствовал себя неловко.

— «Скрипач», — поднял палец атлетически сложенный «зеленый» и поправил зажатый между коленями автомат.

— «Гений», — столь же кратко представился другой «зеленый» — высокий крепыш со шрамом на левой щеке.

На лицах присутствовавших появились улыбки: слишком не соответствовали псевдонимы облику этих людей.

— Товарищи из спецназа ГРУ, — пояснил Ерманов. — Ваше физическое прикрытие. Поступила информация, что «изделие» кроме нас ищет и группа террористов. К тому же, как мне доложили, «Гений» и «Скрипач» не хуже наших представителей разбираются в системах охраны стартовых комплексов. На демонтированных ШПУ защитные комплексы должны быть деактивированы, но всякое в жизни бывает… Задача до вас доведена, вопросы есть?

Сизенко покачал головой. Он явно не воспринимал всерьез молодого капитана. Как, впрочем, и остальные, кроме, пожалуй, Журавлева. Но Ерманова это не обижало: он остается в Москве, а этим людям предстоит бросок в тайгу, где их может ждать все что угодно.

— Напоминаю, что майор Сизенко старший по оперативно-боевой работе группы, — сказал порученец. — На этапе деактивации «изделия» командование переходит к Юрию Захаровичу.

Журавлев снова встал и слегка поклонился.

— Генерал-майор Балаганский передал вам всем привет и пожелание успехов в выполнении задания. — Ерманов посмотрел на часы. — Вам пора!

Он пожал каждому руку. Поисковики поднялись, взяли вещи и вышли на летное поле. На ВПП их ждал Як-40. Ерманов наблюдал до тех пор, пока самолет не взлетел и не растворился в яркой синеве неба.

Первая ночёвка на чердаке Серому не понравилась. Всю ночь он ворочался в полудрёме, пытаясь прикрыться картонками от сквозняка из щели под крышей да поглядывая: не подкрадывается ли огромная серая крыса, которая считала себя здесь хозяйкой. Крысу он опасался больше, чем двуногих конкурентов, — удар у него сохранился, любого с ног свалит! А эти твари переносят чуму, цапнет за палец — и прямое попадание! Уснуть удалось лишь на рассвете, допив всё-таки полбутылки припасённой на утро самопальной водки. «Как же не вовремя Людку убили, — засыпая, подумал он. — Уж лучше бы через годик-другой»…

У Людки-неотложки он жил последние два года, вдоволь наскитавшись по московским кильдюмам. Сама Людка говорила, что прозвище прилипло к ней из-за того, что когда-то она жила возле «Скорой помощи». Но Серый подозревал, что истинная причина в другом, тем более многие говорили, что она безотказно спасает от спермотоксикоза. Впрочем, ему было всё равно. У Людки было относительно чисто по сравнению с другими такими же шалманами, почти всегда была выпивка и какая-никакая закуска. Иногда она даже стирала. А вчера, проснувшись после попойки, Серый обнаружил под столом её труп со вспоротым животом…

Никого из гостей в квартире уже не было. Да и кто вообще был в ту ночь, он помнил слабо. Много народа сюда захаживало. Очень много. Особенно когда холодало. На самопальную водку всегда деньги найдутся, но пить под закусь да беседу всё лучше, чем одному и в подворотне. Принимали всех, кто приходил не с пустыми руками: и завсегдатаев, и совсем незнакомых… Что-то дотронулось до ноги, Серый выматерился и вскочил.

«Нужно валить отсюда! — решил он. — Наверняка её уже нашли. Обязательно на меня повесят… Нет, надо дергать из Москвы куда-нибудь подальше!»

Хотя куда именно надо «дергать», он совершенно не представлял. Спустившись с чердака, Серый побрёл к ближайшей мусорке. Ни бутылок, ни банок, ни подходящей еды там не оказалось, зато он нашёл газету и здесь же, за баком присел на корточки, ибо туалета на чердаке, естественно, не было. Попутно стал просматривать новости. «Наша газета продолжает публиковать сведения о доходах и имуществе кандидатов в депутаты областной Думы, которые они представляют в окружную избирательную комиссию…» — прочёл Серый. Он пробежал глазами список и присвистнул:

— Да у него же вообще ничего нет, как у меня! Вот ведь бедолага! Жалко его… Хотя станет депутатом — сразу разбогатеет! И он, и жена, и дети…

Скомкав газету, Серый использовал её по тому назначению, которое она, на его взгляд, заслуживала, и поднялся, натягивая штаны.

— Ой! — воскликнула женщина средних лет, собравшаяся выбросить пакет с мусором.

— Чё «ой»? Пожрать там у тебя найдется?

— Откуда? Там же отходы! Иди отсюда, извращенец! — закричала она и быстро пошла прочь.

— Отходы! Знаю я эти отходы! — крикнул Серый вслед. — И колбаса, и консервы, и хлеб… Только водку не выбрасываете, сами пьете!

Серый еще раз проверил баки. Еды действительно не было.

«Рано ещё, — решил он. — Наверное, выходной сегодня, спят все, нет, чтобы мусор вынести… К рынку пойду. Там базарные дадут чего-нибудь». Застегнув мятый испачканный пиджак — всё, что осталось от прежней жизни, — он направился в сторону рынка.

На конечной остановке маршрутных «газелек», возле рынка, Серый встретил узбека Рахима. Он был завсегдатаем расположенной здесь же пивной, в последнее время переименованной в кафе «Чайная роза». Но с тех пор ничего не изменилось, и заказать «соточку» здесь было гораздо проще, чем чашку кофе. Рахим ходил сюда как на работу. Поговаривали, что блатные назначили его смотрящим за этим «пятаком», чтобы он мог кормиться с водителей: пенсий-то за зоновский стаж пока еще не платят… Вряд ли кто-то из маршрутчиков всерьёз воспринимал его требования выделить червончик «на грев братвы, что за забором». Скорее просто из жалости к беззубому, с седой бородой, по виду — старику, но червонцы действительно давали, Серый сам это видел. Возможно, у них примета такая была: дашь червонец Рахиму — день пройдёт удачно… Не дашь — «газелька» может сгореть, как у Алима. Может, конечно, это совпадение, случайность, а может, и нет. Во всяком случае, водилы платили, а почему — кто их поймёт?! Газелисты — народ своеобразный. Зато у Рахима всегда можно было узнать все маршрутные новости: кто сегодня стал на ремонт, кто влез без очереди, кто уехал полупустым, а у кого даже места желающим не хватило. Такой вот, типа, диспетчер.

— Привет, Ракетчик! — издали приветственно поднял руку Рахим. — Заходи, по пятьдесят сделаем!

— Чё это ты сегодня такой добрый? — удивился Серый.

— Я всегда такой. — Рахим изобразил беззубым ртом подобие улыбки. — Моё имя означает «добрый».

— Угу, — проворчал Серый, поднимаясь по выложенным скользкой плиткой ступенькам. — Добрейший…

— Это правда, — хихикнул Рахим. — Никого не убил, не покалечил. Только карабчик, всегда карабчик. Кражи то есть…